Мила Бояджиева - Ядовитый цветок [= Маски любви]
— В последние годы у нас ничего не ладилось. Даже то, что сильно привязывало друг к другу раньше… Я видел рядом с собой жалкую, разбитую женщину, зачастую превращавшуюся в сексуально озабоченную чертовку. Первая вызывала сострадание и чувство вины. Ведь это мои рискованные шутки со смертью толкнули Мону к наркотикам, перенапрягли и без того ослабленные нервы… А другая, та. что готова была уйти с первым встречным, или подчинить меня своему безумному бреду, чаще всего вызывала отвращение и ненависть…
— Но иногда тебя неудержимо влекло к ней, через отвращение и злость на самого себя. Я не забуду твое лицо в ресторане Гриндельвальда, когда таксист уносил меня, словно поломанную, ненужную вещь… Растерянность и бессилие противостоять чему-то мощному, животному, что возбуждала в тебе Мона…
— Я рад, что освободился от этого наваждения. Мона имела надо мной странную власть. Смесь вины перед ней и осознание собственной тайной порочности привязывало сильнее, чем священные узы брака. Это ушло, как твой страшный сон брака с Дастином.
— Ушло. Только какая-то отрава бродит в крови, окрашивая все окружающее в мрачные краски… Бесцветность и траурная чернота… Хотя вот сейчас и вообще — сегодня — мне почему-то так легко! Утром я одела голубое платье — легкое, летящее, с необъятной юбкой и расшитым незабудками лифом. Потом сняла, решив вновь влезть в пуловер и брюки. Но снова передумала! На мне прелестное произведение итальянского мастера моды, Берт. Мне хотелось быть очаровательной. Знаешь, это впервые за всю мою взрослую жизнь.
— Ты даже не представляешь, как тебе это здорово удалось! — Берт не отрываясь следил за дорогой. — Залезь ко мне в карман. В правый, не бойся, я не ношу оружия. Ну, как?
Сандра извлекла низку бус из граненого хрусталя.
— Ой, словно капли ледниковой воды — все переливаются! Спасибо… Сандра одела бусы.
— Такие же в точности бусы носила моя бабушка. Это старинный секрет местных мастеров. твоя шейка в вырезе голубого платья так и просилась в объятия прозрачных камушков… Платье тебе необыкновенно идет. Ты вся новенькая, искрящаяся, как рождественский подарок.
— Это правда, Берт. Я словно вынырнула на поверхность из мутного омута, увидев яркий, солнечный день. А эта ночь, пронизанная фарами… Туман, клубящийся в ущелье, смотрящие на нас звезды — все такое щемяще-прекрасное, словно мир только что народился для счастья и радости всех в нем живущих… Берт, ты не слишком увлекся?
Машина стремительно неслась вниз, набирая скорость. Слева — резко падающий в ущелье обрыв, справа — поднимающаяся вверх каменная стена.
— Согни коленки, девочка, и упрись в переднюю панель. Держись крепче. У нас отказали тормоза.
«Ну, вот и все, — подумала Сандра, закрывая глаза. — Хорошо, что так сразу и сейчас, когда я полюбила мир и, кажется, готова по-настоящему привязаться к Берту».
Ветер свистел в окно, взметая волосы Сандры. Глянув в окаменевшее, строгое лицо Берта, она пожалела, что это не свершилось тогда — на петлистой дороге в Гриндельвальде. Не было бы Дастина, Клер, унижений и ужасов, пережитых за этот год. Тогда её сразила наивная и безответная влюбленность в человека, называвшего её Феей. И с этим бы надо было уйти с надеждой, что все могло быть невероятно прекрасно!..
— Мистер Немо, я влюбилась в тебя тогда, в санатории, и была безумно счастлива, несясь рядом с тобой в автомобиле вниз, в черноту… Я хочу, чтобы ты знал это прежде…
Шины резко взвизгнули на повороте, Берт застонал, едва справившись с рулем. накренившийся автомобиль чуть ли не на двух колесах миновал полосатые столбики, отгораживающие пропасть.
— Потрясающе! Думаю, я не нарушу обет, если успею поцеловать тебя, пока мы будем падать на дно ущелья.
— Только не забудь сделать это. Я жду.
Жуткий вираж отбросил Сандру к дверце, её зубы лязгнули, прикусив губу, в колени врезались рычажки и кнопки приборной доски.
Придя в себя, Сандра поняла, что лежит на дверце завалившегося автомобиля. Тело Берта бессильно повисло на пристяжных ремнях.
— Берт! — Сандра дотянулась до лохматых волос и тут же отдернула руку — лоб и лицо Берта покрывала теплая кровь. — Боже мой, умоляю, не умирай! Она подняла его лицо, вытирая шелковым подолом юбки. — Что, что мне делать, Берт! — Сандра дернула дверцу — она не открывалась. Звать на помощь некого — ничто не нарушало тишину.
Сандра заметалась, пытаясь выбраться из машины. Выбраться, достать Берта и постараться помочь ему, если ещё не поздно… Она изо всех сил колотила кулаками по тяжелой двери.
— Не паникуй, детка… И постарайся не делать резких движений — мы висим на ветвях, как клетка с птичками… Мм… здорово я приложился башкой. Так и следует учить дураков. Они открутили тормозные колодки, но так хитро, чтобы болты вылетели уже при нагрузке… Кретин… Это же детские игры. Фу! Дай платок… Так. Чудесные духи.
— Это моя юбка.
Берт осторожно открыл свою дверцу и подал Сандре руку:
— Попробуй очень осторожно перебраться на мое сидение. Неплохо. — Он вылез из стоящего на боку автомобиля и вытащил Сандру. Оба рухнули в кусты, взвыв от боли.
— Это же ежевика! Целые заросли, похоже, что мы попали в подушку для иголок. — Поморщилась Сандра, вырывая из цепких колючек порванный в лохмотья подол.
— Эх! какой же ты ловкий малый, Берт Уэлси! Ведь я искал именно такое местечко. Заросли ежевики поймали нас, как страховочная сетка. Давно приметил полянку — все ягоды уже черные. Не думал, что мы врежемся в них совсем другим местом.
— Выходит, мы совсем близко от дома! Я позову твоих друзей.
— Их уже и след простыл. Теперь «гномы» явятся только рано утром, чтобы протопить дом и убрать остатки вечернего пиршества. — Берт поднялся и тут же со стоном сел в траву. — Черт! Левая нога — опять этот проклятый перелом! Чуть что — немеет все бедро. Я совершенно не чувствую ногу…
— Знакомая история… А вдруг ты снова сломал ее?
— Не похоже. — Берт ощупал ногу. — Во всяком случае, открытых повреждений нет… Жаль, что ты не можешь отплатить мне взаимностью протащить на руках до дома. Ведь я носил тебя, детка.
— А мне жаль, что здесь нет шофера. Я бы поручила ему утащить тебя подальше… Ладно, цепляйся. — Сандра подставила плечо и осторожно помогла Берту подняться.
— Худая. Страшно даже наваливаться. Придется прыгать на одной ноге.
— Перестань капризничать, нам надо скорее добраться, у тебя рассечен лоб.
— Это не страшно, я буду зачесывать чуб до бровей, как у Битлзов семидесятых годов. — Он незаметно переводил дух — каждый шаг отдавался резкой болью в ноге.
…Огонь очага, действительно, ещё теплился. На столе ждал хозяев заботливо приготовленный ужин. Берт прилег на диван, покрытый пестрым шерстяным покрывалом с ярким геометрическим орнаментом.
— Вытяни ногу на подлокотник. Сейчас проверим, что там стряслось. Но вначале — голова. — Засуетилась Сандра, принеся кувшин с водой и полотенце.
— Приятно болеть в заботливых руках… Я буду стонать погромче, можно?
— Просто обязательно. Те, кто испортил тормоза, наверняка уже знают, что нам удалось выбраться… Теперь они бродят под окнами и будут рады услышать вопли раненного.
Обмыв волосы и лицо Берта, Сандра обнаружила большую кровоточащую ссадину, пересекающую лоб.
— Нужен йод и бинты.
— Загляни в шкаф с цветочками, там должна быть аптечка. Не возвращаться же сейчас к автомобилю.
Найдя все необходимое, Сандра профессионально наложила повязку.
— Ты и не знаешь, что отсиживаясь в санатории, я окончила курсы сестер первой медицинской помощи. Удивительно, что ты попал в клинику доктора Ференца Вальнера — она не для состоятельных людей.
— Тем не менее, имеет прекрасную репутацию. А главное, оказалась самой ближней от моего дома. Так я думал, согласившись на «отдых» в клинике. Откуда было знать, что там водятся феи.
— Дон Жуан, а вовсе не Немо… Ого! Здесь будет здоровенная гематома. — Сандра ощупала ногу Берта. — Но лучше, конечно, снять брюки.
— Ты же не будешь делать рентген?!
— Но зато могу приложить компресс и хорошенько растереть ушиб.
— Нет-нет, детка! — Берт присел. — Уже все в порядке. Мне приходилось выходить из значительно более крутых ситуаций, не теряя мужского достоинства. То есть, брюк… Поди, приляг, а я останусь здесь. Не хочется ковылять в мансарду. — Берт зевнул. — Лучшее лекарство от стресса — сон.
Накрыв раненого пледом, Сандра направилась к себе. От пережитого волнения сон улетучился. Ей хотелось говорить, смеяться, праздновать чудесное спасение.
— Ты уверен, что не нуждаешься в моей помощи?
— Угу, дорогая. Спасибо, ты была чудесной сестрой.
— Может быть, хочешь вина или кусок буженины? — Увы, хочу совсем другого… Мне кажется, здесь не обошлось без самой Клер… Я просто чую её присутствие… — Сверкнувшие глаза Берта устало закрылись. — Завтра, все завтра. Рано утром мы покинем эти места и я тут же сообщу о происшествии в полицию. Пришло время положить конец нашим забавам. Они становятся слишком опасными. — Берт повернулся к стене и натянул до ушей плед.
